Неточные совпадения
Генерал глядел на меня пристально, полагая, вероятно, что я с ума сошел (в чем почти и не ошибался).
— Подождет, Пахомовна;
на конюшне всего три тройки, четвертая отдыхает. Того и
гляди подоспеют хорошие проезжие; не хочу своею шеей отвечать за француза. Чу, так и есть! вон скачут. Э-ге-ге, да как шибко; уж не
генерал ли?
Его отводят в одну из камер, маленькие окна которой прямо
глядят на генерал-губернаторский дом, но снаружи сквозь них ничего не видно: сверх железной решетки окна затянуты частой проволочной сеткой, заросшей пылью.
Через несколько секунд дело объяснилось: зоркие глаза начальника края успели из-за фартука усмотреть, что ученики, стоявшие в палисаднике, не сняли шапок. Они, конечно, сейчас же исправили свою оплошность, и только один, брат хозяйки, — малыш, кажется, из второго класса, —
глядел, выпучив глаза и разинув рот,
на странного
генерала, неизвестно зачем трусившего грузным аллюром через улицу… Безак вбежал в палисадник, схватил гимназиста за ухо и передал подбежавшим полицейским...
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен
на портрете
Был молодой
генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко
глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри!..
— Нельзя, братец, все-таки
генерал! — сказал он ему по этому поводу, — и презамечательный
на это, бестия!.. Даром что
глядит по сторонам, все в человеке высмотрит.
Вихров
глядел на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он посмотрел и
на Мари. Та старательно намазывала масло
на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был полковником, но как произвели его в
генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и больше высказывались…
— Только
на половине дороги смотрим, кто-то перед носом у нас трюх-трюх! — продолжает Феденька, — ведь просто даже
глядеть было
на тебя тошно, каким ты разуваем ехал! а еще
генерал… ха-ха!
А Марья Петровна была довольна и счастлива. Все-то она в жизни устроила, всех-то детей в люди вывела, всех-то
на дорогу поставила. Сенечка вот уж
генерал — того
гляди, губернию получит! Митенька — поди-ка, какой случай имеет! Феденька сам по себе, а Пашенька за хорошим человеком замужем! Один Петенька сокрушает Марью Петровну, да ведь надо же кому-нибудь и бога молить!
Безучастным, скучающим взором
глядел генерал из окон нового дома
на воды Вопли и
на изрытый, изуродованный берег ее, тот самый, где было когда-то предположено быть лугу и цветнику.
— А это не затянет наших занятий? — спросил
генерал, пытливо
глядя на своего противника.
И,
глядя неотступно в лицо корпусного командира, он подумал про себя, по своей наивной детской привычке: «Глаза боевого
генерала с удовольствием остановились
на стройной, худощавой фигуре молодого подпоручика».
Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как
на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и,
глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими
генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти…
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и
генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича… Приказчик стоял
на краю дороги и,
глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
Однако я успел осмотреться вокруг себя. Большую часть избы занимала огромная облупившаяся печка. Образов в переднем углу не было. По стенам, вместо обычных охотников с зелеными усами и фиолетовыми собаками и портретов никому не ведомых
генералов, висели пучки засушенных трав, связки сморщенных корешков и кухонная посуда. Ни совы, ни черного кота я не заметил, но зато с печки два рябых солидных скворца
глядели на меня с удивленным и недоверчивым видом.
— И в какого чорта он уродился, точно мужик, — продолжал он, — в заводе нельзя оставить, срам, а хорош, очень хорош, — говорил и он, говорили и все,
глядя на меня. Через несколько дней пришел и сам
генерал посмотреть
на меня, и опять все чему-то ужасались и бранили меня и мою мать за цвет моей шерсти. «А хорош, очень хорош», повторял всякий, кто только меня видел.
Мне показалось даже, что
генералу несколько совестно
глядеть на меня.
— Ну? — коротко спросил
генерал, сурово
глядя на валявшегося в прахе верного раба.
— С ним с самым… Поедом он меня ест и со свету сживает. Того
гляди, подведет, а
генерал в рудники законопатит да еще
на гауптвахте измором сморит.
Вечером
генерал позвал к себе в кабинет Мишку и, не
глядя на него, как подручный Савелий, проговорил...
Смагин вернулся от
генерала как раз к обеду. Гости, конечно, знали о его секретном поручении, и когда Тарас Ермилыч, встретив его, вернулся в столовую с веселым видом, все вздохнули свободнее: тучу пронесло мороком. Хозяин сразу повеселел,
глянул на всех соколом и шепнул Савелию...
— А там и чаще! Пешком уж стал захаживать и подарки носить. А уж я-то
на порог сунуться не смею: вдруг я туда, а
генерал там сидит… Убиваюсь… Вот однажды иду с должности мимо одного дома, где студент этот, учитель, квартировал, — жил он во флигелечке, книгу сочинял да чучелы делал. Только
гляжу, сидит
на крылечке, трубочку сосет. И теперь, сказывают, в чинах уже больших по своей части, а все трубки этой из рта не выпускает… Странный, конечно, народ — ученые люди…
Приподнялась она, оперлась руками
на столик,
глядит на меня, будто узнать не может.
Генерал тоже повернулся, смотрят оба, а я… стою в Раиной комнате… у порога-с.
Даже во сне меня не оставляло желание поскорее увидеть
генерала, то есть человека с эполетами, с шитым воротником, который прет под самые уши, и с обнаженной саблей в руке — точь-в-точь такого, какой висел у нас в зале над диваном и таращил страшные черные глаза
на всякого, кто осмеливался
глядеть на него.
Ребротесов бережно подал ей платье и, поправив свою прическу, пошел к гостям. Гости стояли перед изображением
генерала,
глядели на его удивленные глаза и решали вопрос: кто старше —
генерал или писатель Лажечников? Двоеточиев держал сторону Лажечникова, напирая
на бессмертие, Пружинский же говорил...
Генерал Новиков (может быть, тоже потомок Н. И. Новикова?) сидел прямо, внимательно слушал и загадочно
глядел на лектора.
Когда шаги
генерала затихли, Андрей Хрисанфыч осмотрел полученную почту и нашел одно письмо
на свое имя. Он распечатал, прочел несколько строк, потом, не спеша,
глядя в газету, пошел к себе в свою комнату, которая была тут же внизу, в конце коридора. Жена его Ефимья сидела
на кровати и кормила ребенка; другой ребенок, самый старший, стоял возле, положив кудрявую голову ей
на колени, третий спал
на кровати.
Генералы ушли. Мы стояли возмущенные: как все было бестолково и нелепо, как все направлялось не туда, куда нужно! В важном, серьезном деле помощи больным как будто намеренно отбрасывалась суть дела, и все внимание обращалось
на выдержанность и стильность бутафорской обстановки… Прикомандированные,
глядя на нас, посмеивались.
У
генерала во всю голову была громадная лысина.
Глядя на нее, Шумский придумал безумную выходку.
Генерал, по-видимому, от времени до времени что-то говорил,
глядя в упор
на сухопарого, жиденького офицера с острым ястребиным носом и вообще какою-то птичьей физиономией.
Охватили мы с тобой штоф.
Генералы в дежурной комнате покашливают. Да мне куды ж спешить? — чай, все с кляузами, друг под дружку подкапываются.
Глянул я в фортку — а
на дворе все та же хреновина: солдатики с разгону чучелу колют.
— Как же. Примерно как у вас, военных. Сатана вроде полного
генерала. Дьяволы да обер-черти
на манер полковников. Прочие черти
глядя по должности: однако все
на офицерских вакансиях состоят. Ну, а мы — легкие бесы, крупа —
на посылках. Наш чин — головой об тын…
Все с недоумением
глядели на двух отставных офицеров,
на их небрежный туалет, так как и Лихареву не дали одеться как следует, идущих в собственные апартаменты его величества, предводимые генерал-губернатором и конвоируемые полициймейстером.
Борис, заложив ногу
на ногу и поглаживая левою рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает
генерал доклад подчиненного, то
глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо
глядя в глаза Ростову.
Не обращая
на Балашева внимания, унтер-офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не
глядел на русского
генерала.